Думаю, это интересно
Из книги Angela Bowie with Patrick Carr "Backstage Passes" 1993
...Выход с Муновской сцены – налево, вход на Лед-Зеппелиновскую сцену – направо: бассейная в «Беверли Хилтон» чуть позже тем же днем, солнце едва вышло из полуденного зенита. Мы отдыхаем вместе с Ричардом Коулом и нашим другом Биффо во всей его СТП- и три-кружки-на-х..е-славе. Биффо принял от Ричарда должность директора секьюрити Зепов, для каковой роли был как нельзя лучше квалифицирован. Потом к нам присоединяется Роберт Плант – вокалист, которого я знала не очень хорошо, и которого (ошибочно) считала этакой блондинистой милашкой от группы.
Роберт – просто образец шарма и любезности, пока довольно трещит о том-о сем, и я нахожу его очень привлекательным. В основном, мы треплемся о том, что происходит сейчас в Лондоне (я только что приехала оттуда, а он был в штатовском турне, и это значило целые недели без крикета, а воскресенья – без «Ньюз оф зе Уорлд»). Короче, мило проводим время. Эта встреча имеет аромат, вообще типичный для моих встреч с парнями из британских групп: как будто я им тетя или сестра, или кто-то из их родного офиса, с кем можно поговорить на нормальном языке посреди всей этой заграничной непривычности. Мы болтаем о том, у кого сейчас новая песня на вершине чартов, о том, кто какие коленца отколол на прошлой неделе в «Бродягах», и так далее.
Через некоторое время Биффо выходит, а потом возвращается и спрашивает у Роберта, не хочет ли он поговорить с кем-нибудь из девушек, которые пытаются к нему пробиться. Роберт протестует: «Нет-нет, не сейчас. Я разговариваю с Энджи.»
Биффо и Ричард Коул обмениваются вопросительными взглядами, но ничего не говорят. Тем не менее нетипичный характер следующего Робертовского действия они уже не могут проигнорировать.
«Ну, давай, Ричард, – говорит Роберт. – Что ты здесь торчишь? Приведи официантку, что ли!»
Ричард обалдело уставляется на него: «Прости, я не ослышался? Я правильно понял? Ты, кажется, хочешь ЗАКАЗАТЬ ЧТО-НИБУДЬ ВЫПИТЬ?»
Роберт притворяется, что не заметил иронии: в наших кругах это своего рода знаменитый факт – то, что он, как и шотландец Род Стюарт, и мой йоркширский муженек, ужасно прижимист. Делая вид, что для него это самая естественная вещь на свете, он продолжает: «САМО СОБОЙ я собираюсь заказать выпить, – говорит он: – здесь же Энджи. Позови официантку!»
Так и делаем, под протестующие ахи и охи со стороны Ричарда и Биффо, и все заказывают текилу. Один круг переходит в несколько повторных, как это обычно бывает с текилой, и вот мы уже конкретно надрались. То и дело Биффо или Ричард возвращаются к теме «Роберта-скупердяя»: «Нет, ты заметил, сколько раз этот человек уже запустил руку в свой карман? А я-то думал, он зашил эту чертову штуку!» Или: «Роберту плохо. Он не в себе. Нам срочно нужен психиатр.» Но Роберт не обращает на них внимания; он, кажется, прекрасно проводит время.
Через пару часов Ричард встряхивается: «Черт-дери, мы упились, – говорит он. – Лучше нам пойти наверх и немножко протрезветь.»
Замечательная мысль, соглашаемся все мы и отправляемся в номер Ричарда, где наш хозяин вытаскивает припрятанные заначки и отрезает несколько дорожек.Так что мы принимаемся по очереди немножко трезветь.
В этот момент меня вдруг пронзает: какие же веселые эти парни. Такие расслабленные, такие непохожие на Дэвида. Если бы это был Дэвид со своей толпишкой, никто не стал бы валять дурака или делиться наркотиками: он удалился бы в туалет со своими тайными баночками и скляночками, а остальные остались бы сидеть и дожидаться приказаний Величайшего. Никому даже в голову не пришла бы идея повеселиться.
Как грустно, думаю я. Но у меня нет возможности задержаться на этой мысли, поскольку мое внимание привлекает стук в дверь.
Ричард смотрит на меня и смеется: «На что спорим, какой-то козел учуял здесь понюшку свежего кока и прибежал за своей долей? – сказал он. – Как ты думаешь, который из них?»
Я подхожу к двери: ну так и есть, Ричард прав. Это Джимми Пейдж, гитарный бог, магнит для групиз и знаменитый фэн Антихриста, стоит там, ухмыляясь от ушка до другого мило очерченного ушка. Я впустила его.
Биффо взглядывает и голосит: «О, е..ть меня, нос-пылесос здесь, прячь граммы!» Но тут вдруг раздается еще один стук в дверь.
Идентифицировав стук номер два как возможность хаоса и уже «протрезвев» до приятной оживленности, если не до маниакальной деловитости, я сразу же ввязываюсь в свою роль кризис-менеджера/тур-директора. Я приоткрываю дверь лишь чуть-чуть, придав своему лицу выражение потенциально опасного безразличия, так знакомое каждому, кто когда-нибудь стучался в дверь рок-звезды и кому открывала какая-нибудь сучка, вроде меня.
Это девушка, разыскивающая Джимми: типично очень молодая, очень красивая обдолбанная обитательница предместья, несомненно мокрая и горячая настолько, насколько только возможно в такой ситуации.
Я выслушиваю ее вопрос, прошу минутку подождать, закрываю дверь у нее перед носом и поворачиваюсь к Ричарду Коулу: «Ричард! Запри эту дверь. Отвечай только тем, кто подходит к другой, окей?»
Сам воодушевившись секьюрити-настроением, Ричард все сразу понимает: мы запрем дверь в гостиную нашего номера, отрезав взгляд извне на нашу деятельность, а другую дверь в передней возле туалета будем использовать как контрольный пункт.
Я говорю этой цыпочке подойти к другой двери, Ричард отправляется туда, говорит с ней минутку и впускает внутрь. Я наблюдаю за его действиями, когда он заводит ее в туалет и запирает за ней дверь.И тут я замечаю парочку наручников, выглядывающих из заднего кармана его джинсов. Он возвращается в гостиную: «Джимми, тут кое-кто хочет с тобой поговорить».
Джимми, со склоненным над столом лицом доказывающий справедливость Биффовской оценки его втягивающих способностей, не слишком расположен отвлекаться: «Что это значит, “кое-кто хочет с тобой поговорить?” Что еще за х... такой жаждет меня видеть?»
Ричард нисколько не устрашен. «Давай-давай», – говорит он, беря Джимми под руку и выводя его в прихожую к туалету. Когда они выходят, я вижу, как он тянется к заднему карману и вытаскивает наручники. Что бы ни случилось, думаю я, скучно точно не будет.
Как только он затаскивает Джимми в туалет, он защелкивает один наручник вокруг левого запястья гитарного бога, а второй – в мгновение ока, никто даже не успевает запротестовать – протаскивает за трубой унитаза и застегивает на правом запястье слегка обалдевшей гостьи. Джимми и девушка теперь надежно скованы и, если им только не удасться каким-то образом оторвать унитазную трубу от стены, не могут выйти, пока Ричард их не выпустит. Чего он делать не собирался. Он машет им ручкой, закрывает дверь туалета и возвращается, беспечно посвистывая, в гостиную
«Ну, теперь лады, – говорит он. – Теперь будет тишь и гладь, пока нос-пылесос заперт. Я тебе вот что скажу: надо быть построже с этими пидорасами. Приходиться учиться, как надо с ними обращаться.»
Биффо к этому моменту уже трясется в конвульсиях, да и мне ужасно весело: простые, смешные, дурашливые и отрывные забавы этих Зеповых парней были весьма освежающей переменой по сравнению с параноидным, зацикленным на контроле холодом Дэвидовского турне.
Что бы дальше не значилось в расписании, но только не тишь и гладь. В дверь снова стучат, и Ричард бежит открывать. Это Роберт Плант. Только тут мы соображаем, что его с нами не было с тех пор, как мы ушли из бассейной, а значит, мы действительно сильно надрались.
«Куда вы все подевались? – возмущается Роберт. – Где девушки? Где Энджи? Я сидел у бассейна, и вдруг – бац, вас как ни бывало!»
«Прости, Роберт, – говорит Ричард успокоительно, – мы не были уверены, что ты действительно заплатишь за напитки, если мы скажем, что уходим, так что мы не стали тебе говорить. Ну, пошли, мы все здесь.»
Они входят вдвоем в гостиную, Роберт видит меня и сияет: «Вот ты где, Энджи! А я тебя всюду разыскивал!»
Он собирается подсесть к нам, но Ричард удерживает его: «Роберт, угадай, что у нас в туалете?»
«Чиво?..» – спрашивает Роберт смущенно, а потом соображает, что это действительно вопрос: «Ну, что?»
«Пойдем, – говорит Ричард, – я тебе покажу.» И он уводит его в большой шкаф-кладовку рядом со столовой, не взирая на продолжающееся смущение бедняги Роберта («Подожди-ка, это же вовсе не туалет!»), тихонько вталкивает его внутрь и запирает за ним дверь. Потом он возвращается и садится рядом с нами: «Так, на чем мы остановились?»
«О, послушай, Ричард, – говорю я, начиная думать, что это уже становится слишком глупым, – выпусти Роберта из шкафа и забери Джимми из туалета.»
Ричард бросает на меня заинтересованный взгляд – так и не поняла, что он значил, потому что в этот момент раздается еще один стук в дверь.
На сей раз это Питер Грант, Зеповский менеджер, босс Ричарда и Биффо, еще один милый, широкой души человек: чудесный шизик, высокий, с редеющими уже волосами, но достаточно длинными, чтобы завязывать их в хвостик. Серьга в его ухе в этот день изображает змею – кольцо длиной пять-шесть дюймов, усыпанное гранатами и изумрудами.
Необходимо рассказать вам историю Питера Гранта, чтобы вы поняли, почему я люблю этого человека. Существуют тысячи историй о нем, но эта мне нравится больше всех. Кое-кто утверждает, что ничего такого на самом деле не было, но Лии Блэк Чайлдерз, рассказавший мне следующую версию, клянется, что это правда:
Парни из группы слегка нахулиганили в каком-то роскошном отеле, и когда Питер появился в положенное время у стойки регистрации для оплаты счета, месть настала. Помимо обычных издержек, счет содержал иск в 10.000 долларов на оплату ремонта полностью разрушенного номера.
Клерк страшно извинялся: «Ах, мистер Грант, мне очень жаль, но мы действительно вынуждены занести в счет стоимость ремонта.»
Питер и глазом не моргнул. «Все правильно, сынок, все правильно. Не волнуйся.» Он вытащил из портмоне сверток купюр и начал отсчитывать стодолларовики.
Клерк смотрел на него все более округлявшимися глазами: «Благодарю вас, мистер Грант, – сказал он. – Рад, что вы понимаете... И, честно, мистер Грант, должен сказать вам, было просто замечательно, что ваши парни остановились у нас. Я – огромный фэн Лед Зеппелин. Они просто невероятны.»
Он взял деньги, Питер собрался уходить, тут бы и делу конец, если бы паренек не добавил последнего тоскливо-задумчивого комментария: «Хорошо, наверное, быть одним из ваших ребят; крушишь себе гостиничные номера. Иногда я здесь так дохожу до ручки, что самому хочется разнести один из этих номеров.»
Питер взглянул на него: «Серьезно?» – спросил он. Потом он снова раскрыл портмоне, отсчитал еще 10.000 долларов и протянул их пареньку: «На, – сказал он. – Вперед!»
Ну не чудесно ли?
Но вернемся в «Беверли Хилтон», где лид-вокалист первой и самой великой хэви-металлической группы в мире все еще заперт в шкафу, ее лид-гитарист прикован в туалете к групи, а Питер Грант как раз устраивается поудобнее.
«Вы не видали Джимми? – спрашивает он. – И куда запропастился Роберт? Мы собирались пообедать с Китом Муном, знаете ли. Он с минуту на минуту должен быть здесь. Нам придется обедать прямо тут.»
Ричард слегка пожимает плечами, подходит к шкафу, и выпускает Роберта. Роберт по-прежнему слегка смущен. «Я не мог найти туалета» – бормочет он.
«Все нормально, Роберт, – говорю я ему, – ну бывает, заплутал, а теперь все хорошо. Смотри-ка, я покажу тебе кое-что ужасно смешное. Тебе понравится.»
Я отвожу его в переднюю к настоящему туалету и открываю дверь: Джимми уныло сидит с одной стороны унитаза, девушка, столь же уныло, с другой. «Ну, с меня хватит, – говорит Джими. – Я... О, привет, Роберт, привет, Питер. Ричард, ты бы не...э-э?..»
Ричард отпирает наручники, раз мы уже полюбовались на этот спектакль, и все бесстрастно бредут обратно в гостиную.
Джимми следует за нами тихо и спокойно, словно до этого он просто мыл руки, отвечал на телефонный звонок или делал еще что-нибудь столь же непримечательное. И я подумала, что это действительно нечто. Для Лед Зеппелин, с их стилем жизни, просидеть полчаса в туалете, прикованным к групи – действительно ничего особенного.
«Ну так, – говорит Джимми, – Куда мы собираемся пойти пообедать?»
К слову об обеде; я вспомнила дорогого Джона «Бонзо» Бонэма, великого, к несчастью покойного, Зепповского барабанщика. Бонзо, добрый великан, шизик-джентльмен, навеки завоевал мое сердце за три года до своей алкоголической смерти. Его убила реакция антиалкогольного средства, которое, по замыслу, должно было предотвратить его пьянство. Несомненно, один из самых жалких способов умереть.
Впервые я встретилась с ним во время джаз-фестиваля в Монтре в 1977 году, когда мы с Дэвидом жили в Швейцарии (простите мою запутанную хронологию). История с Бонзо произошла почти через два года после той точки моей истории о нас с Дэвидом, на которой я остановилась, и за два года до выкрутас в «Беверли Хилтоне».
Должна признаться, что когда Бонзо пригласил меня поболтаться с ним в студии звукозаписи в Монтре, где он тогда работал, я несколько колебалась. Как и большинство людей с некоторыми познаниями о рок-н-ролле, я слыхала все эти истории, в духе «хищная акула встречается с групи» и «Джими вызывает Люцифера», соответственно, у меня сложилось такое представление, что Зепы склоняются к неприятному или даже опасному участку рок-спектра: сексизму, садизму и сатанизму, казавшимися неотъемлемой частью Лед Зеповского стиля жизни. И потом, Дэвид их просто ненавидел.*
У него были на то свои, достаточно основательные причины. Как и множество рок-критиков и других культурных арбитров начала 70-х, он считал Зепов отходом к примитивному поп-прошлому; его сложившееся в 60-е сознание было слишком оскорблено их грязно-сексуальным, основанным на блюзе, сценическим шоу. С другой стороны, как многие другие их критики, он находил их необычайно сатанински-притягательными.
Другие его проблемы нужно искать «ближе к дому». Когда Марк Болан, его постоянный соперник, захотел выбраться из триппи-трубадурной рутины и переделаться в рок-секс-бога (что ему удалось сделать, благодаря Ти Рекс и “Bang A Gong”, раньше, чем Дэвиду удалась аналогичная трансформация, благодаря Зигги Стардасту), за электро-гитарными инструкциями тот отправился не к кому иному, как к Джимми Пейджу. Дэвидовское эго тут же ощетинилось, и с тех пор он считал Джимми угрозой.
Это что касается реального мира. Теперь перейдем к Дэвидовским творческим вымыслам, печальным как факт, но чрезвычайно цветистым. Во-первых, он считал, что Джимми продал душу Люциферу и собирается до него, Дэвида, добраться. Когда в Голливуде произошло одно довольно мерзопакостное сатанинское событие (о котором позже), он был убеджен, что скрывающийся за всем этим агент лукавого – никто иной, как Джимми, его старый соперник по Уордор-стрит.
Впрочем, не думаю, что суть в этом. Я думаю, что настоящие Дэвидовские проблемы с Лед Зеппелин крылись в том, что эта группа всегда продавала больше пластинок – на многие миллионы больше – чем Дэвид. Вся его супергорячая Зеппофобия была просто-напросто дымом и шрапнелью старой доброй войны групп. Тем не менее, это была настолько пиротехническая кампания, что, может быть, тут скрывался и какой-то настоящий огонь.
Так что были свои интригующие стороны в вопросе, стоит или не стоит встречаться с Бонзо. Это было нечто такое, чего Дэвид явно не одобрил бы, даже счел пугающим.
Это и решило дело. Я приняла приглашение.
Бонзо был восхитителен. Он много пил и принимал много наркотиков, но когда он работал, погружался в студии в свою музыку, он не слишком торчал на каких-то химикалиях, во всяком случае не в то время, когда я была с ним. А что касается сатанизма, то Антихрист и не подумал появляться.
Бонзо был забавен – озорной, остроумный негодник, похож в этом на Кита Муна, но не такой маньяк (никто на свете не был таким маньяком, как Мун), и должна признаться, он мне ужасно понравился. Впрочем, он мне скорее нравился, чем я его хотела, и мне доставляло такое удовольствие быть с ним в музыкальном и профессиональном плане, что я решила не портить это сексом. Кстати, он относился ко мне, как к любимой сестренке, к тому же у него уже имелось четыре дюжины других женщин – групиз, фэнов, кого угодно – жаждущих его внимания. В любом случае, я решила, что будет мудро вовремя остановиться в своем сексуальном соревновании с Дэвидом и не спать с кем-то из Зепов. Мне не хотелось гадать, что предпримет Дэвид, и как он будет себя чувствовать, если я сексуально объединюсь с «Силой Зла».
Так что я просто поболталась там, послушала чудесную музыку и порадовалась на нашего дорогого Бонзо. Это была одна из тех теплых передышек в жизни, таких милых сердцу, словно нечаянные каникулы в местах, которые ты любишь и больше никогда не увидишь.
* Интересно отметить, что «ненавидевший» Зеппелин Дэвид как-то раз – в начале 1975-го – чуть ли не силой затащил Джона Леннона на их концерт, что было не просто, потому что Джон вообще очень редко ходил на рок-концерты. Во всяком случае, такова рок-н-роллльная легенда.
Гостей: 159
Скрытых: 0
Пользователей: 1
Сейчас на форуме:
