66 To Timbuktu

текст буклета к альбому

Роберт Плант
2002
Перевод Елены Ерёминой

Трудно сказать, когда это впервые коснулось меня. Было ли это пение матери, разливавшееся по стенам кухни или по саду, или Марио Ланца, воспевавший достоинства напитка в «The Student Prince»… Возможно, меня подкупило деревянное тело и душа домашнего радиоприёмника, по которому Джонни Рэй и Элвис попеременно просили прощение или что-нибудь ещё более вкусное.

Насколько я припоминаю, каждый день моего детства был полон впечатлений, и я никогда не знал, что меня будет ждать завтра. Звучание музыки, какой-то особенный мир, страна мечты, предлагавшиеся песней, сами притягивали меня, проводили через все эти фантазии, и я не мог им сопротивляться. О, соблазн мелодии и слава бессмертной, безответной, бесконечной, и беззаботной любви!

Как по нажатию кнопки, я исчезал в трёхминутном мире настроения, наполненного взрывом слёз вперемешку с меланхолией. И тут же, как по нажатию другой кнопки, я начинал визжать от удовольствия, сталкиваясь на углу лицом к лицу с близкими мне строчками и пением Криса Кеннера, The Swan Silvertones и Howlin' Wolf. Какое дивное место!

Несдержанность и великолепный переход от речи к песне, от подробностей к мелодии с ритмом и шуму - это уже само по себе путешествие. Когда внутри произведения существовала масса возможностей, чтобы делать паузы, отдельные дополнительные решения, выбранные из миллиона хранящихся в памяти, наполняли каждый звук, который производил на меня впечатление. Действующие на подсознание волнительные моменты, переходившие от Beefheart, Son House, Терри Рейда к призыву молиться с минарета Koutoubia в Марракеше - всё ждало, чтобы сделать вклад в новый звук. Меня как в ловушку заманивали экзотические реверберации, в которых утопали следующие три минуты Tin Pan Tale.

Как и любой другой, в ранние годы я переносил игру слов, истории и их умозаключения в мой гормональный ад и рай. Одна минута - и это был Big O, следующая - и это были прекраснейшие восточные моменты Brother Ray. И, как многие голубоглазые и белокожие дети бэби-бума, я был способен превращаться почти в кого угодно из них - почти!

Этот сборник охватывает несколько треков и демо, записанных до и после того времени, которое я провёл с Джимми, Джоном Полом и Джоном Бонэмом. В первый период - с 1966 по 1968 гг. я ходил на прослушивание к любому, кто готов был меня слушать. Я вращался в кругах развязной британской молодёжи и психоделической сцены, ковавшие узы дружбы, некоторые из которых сохранились и по сей день.

Со стилями и влияниями, постоянно присутствовавшими на орбите, мои вкусы расширялись и создавали всё большие возможности. Напевы итальянского уличного ската (прим.пер.: скат - род джазового пения с бессмысленным набором слогов) Диона Ди Муччи с грохотом врезались в грубоватые русские блюзы Алексиса Корнера, чтобы упасть в ущелье хладнокровного механика Скотта Уолкера.

В начале я либо создавал, либо присоединялся к группам, названия которых отражали мои пристрастия к ранним блюзам Миссиссипи и Чикаго. The Blacksnake Moan, New Memphis, Blues Breakers, The Crawling Kingsnakes, The Delta Blues Band, Listen и Band Of Joy. Я открывал концерты множества «легендарных» кумиров 60-х - The Yardbirds, Them, Pretty Things, Downliners Sect, Алекса Харвея, Джина Винсента, The Walker Brothers и т.д. и т.п., всегда слушая, наблюдая и пробуя как все остальные с сомнительным успехом уловить тот самый свинг Чака Берри, Бо Дидли и Chess Records.

Сколько энергии и содержания обнаруживается, когда заново осмысливаешь многих прекрасных и забытых вокалистов! Боб Хайт, Джон Фахэй, Стефан Гроссман и Дилан, принёсшие туманные характеры на сцену бита и колледжей, большинство из которых исчезли из виду после незначительных успехов в 30-х и 40-х гг… Son House, Сонни Бой Уильямсон (Райс Миллер), Скип Джеймс, Джон Эстес, Букка Уайт и Биг Джо Уильямс были теми мастерами, по шагам которых я шёл.

И хотя тогда я не имел чёткий представлений и большого кругозора, всё равно припоминаю захватывающее чувство открытия, которое я разделял с моими друзьями. Все мы, подростки, белые, чистые, опрятные, имитирующих богему, наконец почувствовали что-то, эти прекрасные блюзовые ноты, и вскоре я смутил взглядом рукоятку микрофона Shure SM57. Эти вскрики и вступления давно исчезли с глянцевого английского радио и наряженных героев ТВ, которые строем шествовали до нас. Дивная революционная работа Джека Гуда воссияла как маяк в серой мгле индустрии печальных британских музыкальных развлечений.

Между тем, немецкие промоутеры - дуэт Липманна и Рау (Фриц Рау позже сотрудничал с Led Zeppelin, и мы часто разговаривали с ним об этих концертах) - устроили годовое турне по Европе. Хищные посланники из далёкого мира со стоном плели свою блюзовую игру, исход которой был предрешён. Звук Нигерии и Мали стал протискиваться между 200-летними воротами дамбовых лагерей и закусочными на плантациях и мчаться от Highway 49 между Мемфисом (штат Теннеси) и Крофорд (штат Миссисипи) через Maxwell Street в Чикаго прямо в мою голову.

«У блюза есть ребёнок…» - это клише из ада. «И его называют Рок-н-ролл», завершают стихи. В действительности над вокальной сценой моих юных лет витали мысли белых парней, делавших ставки на то, что блюзовая нота вот-вот войдёт в область поп-музыки. Вдохновленный Джимми Пауэллом, Стивом Мариоттом, Крисом Фарлоу и Джоном Ленноном, мой «резкий голос» тоже уже был готов - в изобилии выбора, не желая ждать ни минуты, я присоединился к The New Yardbirds.

Наши приключения и поездки музыкально и географически раскрывали новый мир противоречий и смешений внутри культуры рок-н-ролла. Я слышал голоса высокогорного Атласа и той части Марокко, что лежит вне Сахары, звук в последних закусочных южного Чикаго и еле слышные вибрации голоса, раздававшиеся украдкой в Бомбее по вечерам после работы - концерты, такие прекрасные, непохожие и контрастирующие, которые теперь уже не вернуть.

В сентябре 1980 года, после шока от утраты Джона Бонэма и горя, через которое прошла моя собственная семья, пение стало для меня хобби. Таким образом, в 32 года я сменил направление и начал карьеру, избегая и изобретая, иногда с успехом, но всегда действуя прямо и открыто. Я любил вливаться в проекты с участием новых авторов, новых технологий и новой техники. Это было как взрыв в котле динозавра, панка, рокабилли и блюза. Ну, а мне то что? Стук за стуком музыка ложилась на компьютерный экран, пробуя wavy gravy или более божественные ноты. «Попробуй это», - кричали они, а затем уже и я! Так всё и было. Я действительно упустил драгоценные, беспорядочные, пышные и прекрасные дни, но я двигался по течению, достигал целей и кричал от удовольствия при каждом новом проекте, в результате которого рождались разные нюансы и рискованные вещи.

И сегодня, после Top 40, старых баллад и даже пары захватывающих дуэтов, я полон такой энергией! С изобилием нового быстро развивающегося материала и связями с Марокко и Западной Африкой, двигаясь назад по невыдуманным следам в 1971, я вижу, что будущее впереди и сияет ярким светом.

Я выражаю искреннюю благодарность за терпение и доброту всех моих заговорщиков. Не всё было прекрасно, но стоило того.

Роберт Плант

Август 2003

Первый диск - это собрание 16 песен, выбранных из 8 пост-цеппелиновских сольных альбомов. Отбирать песни было очень трудно. Было существенно важно избежать формата «best of», который обычно связан с успехами в чартах: и я смешал техно-звуки с более органичными вещами, которые создавались на протяжении с 1993 года и по сей день. Второй диск состоит преимущественно из малоизвестного или невыпущенного материала, который требует детальной информации.

В 1965 году Tennessee Teens вернулись из резиденции в Palette Club в Фульде, Германия, с целью найти певца. Они нашли меня. Мы сменили имя на Listen и были замечены «разведчиком талантов», выступавшем в знаменитом Birmingham Plaza Ballroom. Не согласовывая с другими, я сделал запись «You'd Better Run», песни Young Rascals, которая вошла на диск с песней «Everybody's Gonna Say», записанной всеми членами группы: лидер-гитаристом Джоном Крачли, барабанщиком Джеоффом Томпсоном и басистом Роджером Бимером. «You’d Better Run» подозрительно продержалась в чартах одну неделю в ноябре 1966 года под номером 44 в Top 50 NME. И скрылась из виду, не оставив следа.

Эдди Касснер, прославленный музыкальный издатель, занимавшийся каталогами Билла Хэйли и Джонни Рэя, параллельно с Дэнни Кесслером, американским владельцем звукозаписывающего лейбла и «разведчиком талантов», стояли за продвижением этих первых записей. Они были очень настойчивыми в отношении меня и хотели, чтобы я продолжал записываться. Второй сингл «Our Song» представлял собой английскую версию известной итальянской песни «La Musica e Finita». Выбор песни лежал не в моих руках, он находился на миллион миль от моего желания сделать кавер на «Incense», оригинал которой был записан американской группой The Anglos, проектом Криса Блэквелла, Джимми Миллера и Лэрри Фаллона. Вопреки стилю песни сейчас мне доставляет удовольствие её слушать, несмотря на её наивность и принудительный характер.

В конце 1967 года занятие записью было историей, и ею были Listen. Под названием Band Of Joy я начал плавание через штормующие моря со сменой разных коллективов, который произошёл как минимум три раза. Я испытал кратковременную вспышку успеха и считал, что это было настоящим волшебством работать с такими людьми как барабанщик Джон Бонэм, гитарист Кевин Гаммонд, басист Пол Локки и клавишник Крис Браун. Band Of Joy выступали повсюду в местах андеграунда наравне с Retaliation Эйнсли Данбара, Терри Рейдом, Fairport Convention, Mick Farren's Social Deviants, Ten Years After и прочими. Это была безумная комбинация: все группы находились в ссоре. «Hey Joe» и «For What It's Worth» - два из четырёх треков, записанных в New Regent Sound в Лондоне в том же году. Живые концерты были одновременно и волшебными, и ужасными, всегда нервными и далёкими. Стиль группы больше подходил к музыкальным вкусам Haight Ashbury, чем к Top Rank Ballroom в Сандерленде. Бонзо, присоединившийся к Тиму Роузу, который записывал «Morning Dew» Бонни Добсон, был крайне популярен в кругу «прогрессивного андеграунда». Кевин исчез из виду, чтобы потом появиться в кантри-рок-группе Bronco c Джесс Роден на вокале, а я уговорил Алексиса Корнера взять меня на серию интересных концертов. Поддержка Алексиса была неоценимой. Его семья заменила мне семью далеко от дома. «Operator» стал одним из двух треков, записанных совместно с непревзойдённым пианистом Стивом Миллером в Лондоне в 1968 году. Я работал с клоном Buffalo Springfield - Obstweedle, когда Джимми Пейдж, Питер Грант и Крис Дрейжа пришли посмотреть на меня как-то вечером во время выступления на немноголюдном мероприятии в Бирмингеме. Мой друг Терри Рейд отклонил приглашение присоединиться к новому составу легендарных Yardbirds, предпочтя сконцентрироваться на многообещающей сольной карьере. Он порекомендовал меня вместо себя.

Спустя 13 и 1000 световых лет я занимался записью в Rockfield Studios Monmouth своего второго сольного альбома «The Principle Of Moments» c Робби Блантом (гитара), Джеззом Вудроффом (клавишные), Филом Коллинзом, Бэрримором Барлоу (барабаны) и Полом Мартинезом (бас-гитара).

В 1983 году «Road To The Sun» стала одним из двух треков с Филом Коллинзом, который покинул альбом по одной единственной причине - из-за ограничения времени на виниле. Оба трека были хорошими, но, возможно, слишком неистовыми, чтобы находиться в окружении более сдержанных тонов «Big Log» и «Through With The Two Steps». Вслед за выходом этого альбома я пустился в первое сольное турне по США. Оно было ужасно и эмоционально насыщенно. Времена изменились. Я решил следовать своей собственной дорогой. Начать заново без какого-либо намёка на нашу цеппелиновскую книгу песен. Тогда я думал, что возвращаться к тем песням снова без Джона Бонэма будет напоминать плохую попытку с остатком или без остатка фабрики грёз. Я уверен, что разочаровал тогда многих людей, ведя себя подобным образом, однако, это было.

Однажды, находясь в Мемфисе с Роландом Джеймсом и Джерри Ли Льюисом, знаменитым гитаристом, за пультом управления в новой Sun Studios, мы записали «Philadelphia Baby» Чарли Рича. Это была сессия из ряда вон выходящая, с Филом Коллинзом за барабанной установкой, которую разместили в коридоре, а два микрофона находились в 15 футах от него. С басс-гитарой, принявшей вертикальное положение, в дико ограниченных условиях и оглушительным бэк-вокалом мы ворвались в мир рокабилли.

Когда я вернулся в Уэльс, Дэйв Эдмундс занимался звукозаписью в Рокфилде. Именно там я и встретился с ним в 1970-м году и уговорил его заключить контракт с цеппелиновским лейблом Swan Song. Он не отходил от гитары до тех пор, пока не добился от неё должного звучания. Так, The Crawling Kingsnakes, которые распались в 1965 году, наконец, выпустили трек спустя 18 лет. Он появился на саундтреке «Porky’s Revenge» в 1985 году.

Моя работа с Робби Блантом и Ко. завершилась после альбома «Shaken And Stirred». Барабанщик Ричи Хэйворд присоединился к нам, когда его отменное чутьё подсказало ему, что проект обещает быть интересным. Как единая группа, мы записали очень необычный и многообещающий материал на целых три альбома с участием четырёх барабанщиков - Хэйворда, Кози Пауэлла, Фила Коллинза и Бэрримора Барлоу, подтолкнувших нас к серии великолепных сессий. В 1988 году я начал всё заново. Записывал демо со множеством новых авторов, тщательно проверяя на наличие свежих идей, включая Брюса Вулли, чей опыт работы с Buggles и Грейсом Джонсом мне очень понравился. Где-то на дне ящика у себя на родине я нашёл кассету с необычным звучанием! Тем временем, Дэйв Стюарт занимался двухчасовыми сессиями в своём подвале, чтобы прийти в себя и воодушевиться. Он познакомил меня с Робертом Крэшом, который проводил время в пост-панковом Нью-Йорке вместе со своей группой The Psychotic Tanks. Вместе мы придумали несколько прекрасных вещей. В итоге две из них - «Why» и «Dance On My Own» появились в «Now And Zen».

Робин Джордж, гитарист и поэт-песенник из Мидлендса, презентовал мне «Red For Danger», один из двух треков, родившихся в один день 1988 года.

The Dangerous Bros, Фил Джонстоун и Дэйв Бэррэтт, создавали запальчивые вещи для своего проекта «The Rest Is History». Они написали «Heaven Knows» и «Upside Down» - это произошло до нашей с ними встречи. Произведения были очень созвучны времени. Эта энергия и убеждение наполнили все часы и дни следующих семи дней. Гитарист Доуг Бойл, барабанщик Крис Блэквелл, клавишник Фил Джонстоун и Фил Скрэггс, работавший басистом до Чарли Джонса, составили сильную команду, явившую собой воплощение амбиций и безумия. На протяжении «Now And Zen», «Manic Nirvana» и «Fate Of Nations» эта команда поэтов, композиторов и музыкантов выстлали восхитительную дорогу из наслаждения и успехов. Свой вклад также внесли гитаристы Фрэнсис Даннери, Кевин Скотт Макмайкл и команда помощников, состоящая из инженеров и продюсеров Тима Палмера, Марка Стента, Майка Греговича и Криса Хьюджа, постоянно поддерживавшие уровень высокого класса.

Время от времени мне поступали предложения о небольших проектах. В 1990 году Рой Карр из NME занимался благотворительным проектом по Элвису - «The Last Temtation of Elvis». Сессия продолжалась два часа без какой-либо концепции или первоначальной задумки. «Let’s Have A Party» ещё никогда не была представлена в виде записи и опирается на взрывную гитарную технику Мика Грина и прекрасную педальную прелюдию Пита Уиллшера.

«Hey Jayne» была записана на RAK в Лондоне. Наложение гитаристов и вокальных гармоний - характерный признак вещей «Fate Of Nations». 1993 год был очень продуктивен - «Hey Jayne», «Naked If I Want To» и «21 Years» стали тремя песнями, изданными в виде коммерческих синглов. «Naked If I Want To» была написана Джерри Миллером и появилась на восхитительном первом альбоме Moby Grape. Я и гитарист Кевин Скотт Макмайкл были их большими поклонниками - поэтому эта песня, а также «8.05» были записаны как раз в нужное время.

Приблизительно в это же время в Лондоне выступал Райнер Пташек, инновационный гитарист из Туксона, штат Аризона. Его стиль и вкус были впечатляющими. Мы работали вместе c ним в RAK Studios, импровизирую в свободной форме, без каких-либо предварительных намёток и оговорок. Результаты внушали суеверный страх и были очень открытыми. «21 Years», «Dark Moon» и «Great Spirit» оказались особенно успешными.

Однажды в перерыве между выступлениями турне «Fate Of Nations» (в октябре 1993 года) в Остине, штат Техас, барабаны Майкла Ли втянули Фрэнсиса Даннери, Чарли Джонса и Фила Джонстоуна в неистовую «Louie, Louie», очень далёкую от оригинальной версии песни Ричарда Берри. Я даже поучаствовал в гитарном соло. Этот трек был использован для саундтрека «Wayne’s World 2».

Произведения и записи Артура Александера помогли сформировать английский рок-н-ролл и ритм-н-блюз. Stones записали «You’d Better Move On», а Beatles - «Anna». Gerry And The Pacemakers сделали кавер на «A Shot Of Rhythm And Blues», который стал классической мелодией для групп, выступавших на сцене в середине 60-х годов. Увы, к моменту, когда работы Артура получили признание, он уже умер. «If It’s Really Got To Be This Way» появилась в его последнем альбоме. Я записал свою версию в 1994 году с эффектами педальной техники BJ Cole. Чуть позже в том же году песня вышла вместе с версией Элвиса Костелло «Sally Sue Brown» на «Adios Amigo: A Tribute To Arthur Alexander». Целью было собрать прибыль, чтобы помочь его семье, но, несмотря на добрые намерения и великую музыку, очень мало людей откликнулось на это.

Возвращаясь в Англию после сенсационного мирового турне 1997 года с Джимми Пейджем и многочисленной армией отличнейших музыкантов из Египта, Морокко и Великобритании, мы записали с ним «Rude World» в RAK Studios для альбома Райнера Пташека «The Inner Flame». Идея была положена Хоуэвом Гелбом из Giant Sand, мной и Ивом Бьювейсом в Нью-Йорке. Бедный Райнер болел уже долгое время, и великие артисты решили ему помочь, особенно Эмми Лу Харрис, проявившая уважение и оказавшая поддержку этому человеку и его работе.

«Little Hands» открывала альбом «More Oar - A Tribute To Skip Spence». Идею «More Oar» преподнёс Билл Бентли из Birdman Records. Были приглашены музыканты, каждый из которых должен был исполнить песню из легендарного альбома «Oar», записанного на Columbia Studios в Нэшвилле в 1968 году. Скип страдал от болезни ещё во времён работы в Moby Grape. И снова многие музыканты снялись с якоря для интересного и альтернативного сбора средств на этих песнях. Flaming Lips предложили свой аккомпанемент к «Little Hands», но я хотел попробовать немного другой подход к стилю. В результате мы записали свою версию в NAM Studios в Уилтшире в 1999 году. Наша версия звучала хорошо - динамично по сравнению с другими вещами. Сравните с треком Jay Farrar & The Sir Omaha Quintet «Weighted Down (The Prison Song»).

Скипа, Райнера и Артура больше нет с нами, однако нежность и красота из музыки остаются бессмертными.

На протяжении всего этого времени вклад и энергия Чарли Джонса, его углы и точки зрения, футуристические и ретроспективные, помогали формировать позиции, звук и, что самое важное, свободу действий большинства из этих песен. Его мощная бас-гитара звучит в «Nirvana» («Manic Nirvana»), в «Funny In My Mind» («Dreamland»), он сотворил звуковой водоворот «Rude World» и «The Window», записанную вместе с Джимми Пейджем на оборотной стороне «Most High». Самые лучшие моменты «Promised Land» и «Last Time I Saw Her» - лишь немногие примеры работы этого человека!

Afro Celt Soundsystem, кельтские панки из нового мира и нового века, пригласили меня исполнить с ними прекрасную песню «Life Begin Again» в 2001 году. Мне доставило большое удовольствие работать с ними. Я попросил их включить в песню Джулию Мёрфи, певицу из замечательного проекта Fernhill. Её прекрасный голос поёт традиционную уэльскую народную песню «Marwnad Yr Ehedydd (The Lark’s Elegy)», которая рассказывает историю завершающей битвы последнего настоящего уэльского принца Овайна Глиндувра.

Подписание договора между Led Zeppelin и Atlantic Records в 1968 году является для меня одним из главных предметов гордости за весь длительный, выдержавший проверку роман с музыкой. Не за те заслуги, которые я потом получил как вокалист, а за тот короткий и важный момент - когда мы встали в ряд вместе с такими мастерами чёрного ритм-н-блюза и джаза, как Рэй Чарльз, Арета Франклин, Ben E King, NJQ, Buffalo Springfield, Соломон Бёрк и т.д.

Спустя годы Ахмет Эртеган стал выведывать у меня истории и воспоминания о музыке и героях ранних 50-х, положивших всему начало. Во время одного из таких разговоров-сессий он убедил меня заняться проектом Honeydrippers и использовать его известный псевдоним Nugetre для со-продюсирования «The Honeydrippers Volume 1» наряду с Fabulous Brill Bros, которые были для меня и вице-президента Atlantic Фила Карсона препятствием и провидцами. Этот проект получил большой успех в 1985 года.

Когда я находился на той же ретро-волне в 2002 году, меня пригласили для записи с Джулсом Холлэндом. Я выбрал трек Clyde McPhatter and the Drifters, который Ахмет рекомендовал мне на протяжении многих лет - «Let The Boogie Woogie Roll». Сессия с Джулсом была пламенной. Мы перерыли весь сборник песен Atlantic, прежде чем выбрали буйную версию этой старой мелодии. Поразительный бэк-вокал принадлежит Extraordinaires из Лондона.

Самая последняя группа Strange Sensation - с гитаристом Джастином Адамсом, барабанщиком Кливом Димером, клавишником Джоном Багготтом, гитаристом Порлом Томпсоном и басистом Чарли Джонсом - в 2000-2003 гг. находилась на постоянных гастролях в поддержку нашего проекта «Dreamland». А первоначально намерением было просто собраться в одной комнате и что-нибудь исполнить. Чарли и Порл начали, а Скин Тайсон и Билли Фуллер вступили вслед за ними в эту полную жизни школу музыки и экспериментов. Каждый член группы вносит разнообразие и интересную форму в игру. Впереди у группы ещё широкие возможности. «Win My Train Fare Home» был записан на «Festival In The Desert» в 2003 году в Эссакане, расположенному к северу от Тимбукту в Мали. Со Скином, Джастином, Николасом Меслином и Мэтью Руссо мы записывали импровизированную музыку в пустыне Сахара среди малийский, сенегальский и нигерийский музыкантов, включая Aли Фарка Туре, Tinariwen и Tartit. Мы надеемся вернуться ещё туда. Выступавшие на фестивале и сотрудничавшие с ним дали путеводную звезду музыкальному и этническому многообразию, что сегодня кажется морем опасного целеустремлённого корпоративного захвата.

Так происходит и так происходило - времена меняются и движутся, а эти моменты, все увлечения и идеи привлекали, соблазняли и со страстью преследовали на протяжении почти 40 лет пения и получения наслаждения.

Роберт Плант

Records: 1   Pages: 1